Выставка «Пора разобраться!» Архив Александра Каменского.

Есть такой взгляд на искусство, что его можно воспринимать только чувственно. Художники, танцовщики, музыканты используют не словесные языки, потому что высказывают мысли, выразить которые словами невозможно.

Грегори Бейтсон пишет: «Д-р Энтони Фордж (Anthony Forge) указал мне цитату из Айседоры Дункан: "Если бы я могла сказать, что это значит, не было бы смысла это танцевать".

Ее высказывание двусмысленно. В терминах достаточно вульгарных предпосылок нашей культуры мы должны были бы так передать смысл сообщения: "Не было бы смысла это танцевать, поскольку я могла бы быстрее и недвусмысленнее сказать это вам словами". Эта интерпретация идет в русле глупой идеи, что было бы хорошо осознать все бессознательное.

Однако у замечания Айседоры Дункан есть другое возможное значение: "Если бы сообщение было тем типом сообщения, которое возможно передать словами, не было бы смысла его танцевать, но это не есть такой тип сообщения. Это именно такое сообщение (именно такого типа), которое было бы фальсифицировано при словесной передаче, поскольку использование слов (не являющихся поэзией) предполагало бы, что это - полностью сознательное и намеренное сообщение, что попросту неверно".»

При таком взгляде понятно отношение к критике. Попытки трактовать произведения, объяснить словами то что высказано цветом, формой, материалами - или глупость, или серьезное непонимание сути искусства.

Однако мы можем вспомнить культуру, которой эстетика, работа с символами, и глубокое проникновение в бессознательное точно была не чужда - греческую. Уж в чем, в чем, а в работе с бессознательным греки понимали.

Античная Греция подарила миру невиданный идеал формы. Именно греческими образцами питались гении Микеланджело, Бернини, Кановы.

Но помимо скульптуры и архитектуры греки подарили нам философию. Греки слов не боялись. Да, опасность слов, многозначность, допущения, конечно, понимали. Поэтому изобретали механизмы работы со словом.

Самый канонический пример - работа с тем, что мы назвали бы «любовь». Греки увидели бы абсурд и разрушительное упрощение в присваивании одного и того же ярлыка чувствованию притяжения к противоположному полу, брату, родителю, другу, Богу, виду спорта. Сказать «я люблю мать» и «я люблю метать диск» для грека бред непонимания себя. Поэтому были «агапэ», «филия», «эрос», «сторге» и другие слова для называния переживаний, сведённых сейчас к ярлыку «любовь».

Греки практиковали точность использования слов на агоре и на пирах. Греческий пир по своему предназначению сильно отличался от того, что можем при этом слове представить мы с вами. Нет, винишко было. И еда, и музыка. Но главным были разговоры. У пира была тема. Например, Платон описывает пир, где собравшиеся обсуждают как раз тему «любви».

На пирах были под запретом темы политики, повседневных хлопот, нельзя было говорить о детях и обсуждать общих знакомых. То есть оставались темы, которым действительно стоит посвятить время - «жизнь», «свобода», «возможности человека», «происхождение и природа явлений».

Так греки создавали понимание явлений не от мира сего в языке слов.

Это собственно к чему.  с 5 апреля по 11 августа 2019 в ИРРИ проходит выставка, посвященная не художнику, а критику Александру Абрамовичу Каменскому.

Всю жизнь Каменский писал книги, статьи, эссе о художниках, работы которых понимал и любил. А 50е - 80е годы, как вы понимаете, не самые спокойные для нашей страны вообще и для авангардного искусства в частности.

Чтобы быть признанным, искусство должно было обслуживать политическую повестку.

На примере Лужкова видно, как вкусовщина начальника может объявить искусством Газманова, Глазунова, Шилова, Церетели.

Вспомните Хрущева. Не удивительно, что для него художники -авангардисты были «проклятыми педерастами».

Каменский писал письма в защиту, организовывал и отстаивал выставки, брал интервью у художников, издавал книги и статьи. Говорил о сущности искусства и конкретным мастерах. А отстаивать было кого. Один «бесконечный поезд» Сундукова со спящей дамой, везущей в бесконечность ноги дохлой курицы в пакете с изображением Джоконды, так прекрасен, что хочется обнять и Каменского, и кураторов за выставку. И возможность унести с собой переживание и понимание (хорошо бы) этой картины.

Организаторы выставки оцифровывают архив Каменского. И мы сможем прочитать его работы иногда критические как в случае с Малевичем и Глазуновым (странная для Малевича компания). Или радостно влюбленные - с Шагалом, Голубкиной. Но всегда страстные.

На выставке работы Шагала, Сундукова, Сарьяна, Целкова и многих других художников, которых не понимали и не принимали.

Кураторы собрали в гости к Каменскому тех, кто вдохновляли его всю жизнь. В этот раз не критик пришёл на выставку к художникам, а художники собрались к мастеру слова.

В общем, не бойтесь воспринимать искусство через слова. Переживайте искусство. Но и дайте себе возможность его понять. Мы ведь не только о искусстве здесь говорим, да ? Точнее через разговор о искусстве всегда говорим о себе.

Говорите о искусстве, думайте. Но делайте это точно.

Читайте Рёскина, Волкову, Кантора, Каменского. Не убавят они вашу чувственность, а прибавить понимания могут.

Два больше одного.